Your Soldier

[Sled-Slesh]

Пэйринг: Степан Данилов/Павел Гранин
Рейтинг: PG-13
Жанры: Романтика, Hurt/comfort
Предупреждения: OOC
Размер: Мини, 6 страниц, 1 часть
Статус: закончен

Описание:
"Ты помнишь, как всё начиналось? Всё было впервые и вновь."

Посвящение:
Прекрасному автору прекрасного арта, источнику моего вдохновения и виртуальному подорожнику, который срастил полтора года разрозненных размышлений в связный рассказ
miraradak.deviantart.com/art/Your-Soldier-65365...
Спасибо, from the bottom of my heart!

Публикация на других ресурсах:
В прошлом фанфике по этому фандому я же предупреждала про больное воображение?))) Оно вам таки надо? Но если всё же надо, то милости прошу, только ссыль пришлите.

Примечания автора:
В новый год со старым любимым фандомом. Желаю сериалу ещё не одну сотню замечательных серий!

Все события и персонажи вымышленные и любые совпадения с реальностью случайны. Прав на героев не имею, ни на какую выгоду, помимо морального удовлетворения, не рассчитываю.

Читать

– Ваня, где?! – Данилов оступился на битом кирпиче, не сдержался и выругался.
– Не ругайся, Данилов, вы у цели. В последний раз его телефон пеленговался в твоей соте. Через пару минут скажу точнее, когда сигнал резервного маячка засечём.
– Мы два дня вокруг этой цели ходим, Ваня, – Степан медленно, но верно зверел. – А теперь ещё день будем маячки засекать?
– Радиус метров двести-триста. Сигнал слабый. Возможно, подвал или какое-то помещение с толстыми стенами. Осмотрись. Удачи вам, – Тихонов бросил трубку, мудро решив не лезть под горячую капитанскую руку.
– Спасибо, – поблагодарил Данилов, уже засовывая телефон в карман куртки.
Он удобней перехватил пистолет и обвёл взглядом замерших полукругом СОБРовцев.
– Осматриваем постройки, подсобные помещения, временные строения, вагончики и всё, у чего есть стены. Я – в подвал, двое со мной. Работаем.
Командир спецназначенцев коротко кивнул и принялся запутанной азбукой жестов объяснять подчинённым план действий.
Данилов глубоко вздохнул и аккуратно, чтобы нога не поехала на крошиве из кирпича, арматуры, обломков дерева и прочего строительного мусора, ступил вглубь подвала, спиной ощущая собранное напряжение двух бойцов специального отряда позади себя.
На эту заброшенную стройку в Подмосковье их привело расследование текущего дела, которым занималась родная контора, вернее окончание расследования. А если быть ещё точнее – тот, кто должен был это расследование успешно завершить. И было бы просто замечательно, если бы при завершении этот «кто-то» руководствовался должностной инструкцией, а не олимпийским девизом «быстрее, выше, сильнее!». Ну кто просил организовывать эту авантюру с якобы передачей денег информатору, и самостоятельно мчаться в ночь на эти руины. Несколько лет работы в ФЭС, а до него до сих пор не дошло, что здесь не Чечня, тут не всегда можно в лобовую? Эх, Гранин... И вот уже пошли вторые сутки, как этот доморощенный комиссар Каттани не выходил на связь. Именно поэтому вся королевская конница и вся королевская рать, в лице Данилова и бойцов СОБРа, прочёсывали это захолустье вдоль и поперёк. Хорошо, что резервный маячок хоть прихватить догадался. Надо попросить Тихонова насильно вшить один из таких ему под кожу, если вернутся.
Когда вернутся.
– Связь не ловит, мать её, – Данилов сдержался, чтобы не выразиться ещё яснее, и убрал телефон.
Хотя, на что он рассчитывал, когда доставал его? Что вот сейчас-то Гранин всё же возьмёт трубку и скажет: «Знаешь, я тут запарился два дня подряд банду обезвреживать и бандитов паковать. Эй, вы там! Мне кто-то поможет наверх сумку с деньгами и оружием тащить или всё одному горбатиться?».
Его номер всё равно оставался вне зоны действия сети, даже если бы здесь ловила связь, но попытаться хотелось.
– Основательно они тут засели, – он только что не присвистнул от удивления, когда тёмные извилистые коридоры подвала внезапно вывели их в довольно просторное, освещённое одинокой электрической лампочкой помещение. Тут даже угадывались некоторые элементы мебели, в виде самодельного стола, собранного из покрышек и фанерного листа, и парочки пустых пивных ящиков, которые выполняли роль стульев. Эта обстановка вкупе с остатками нехитрого обеда на столе наводили на одну мысль – помещение было вполне себе обитаемым.
– Товарищ капитан, подозрительное движение в боковом коридоре, – подал голос один из бойцов.
– Проверить. Вызвать подмогу при обнаружении, – распорядился капитан и, тяжело сглотнув, двинулся вперёд в гордом одиночестве.
Ещё никогда желание капитана Данилова самолично придушить напарника не было так сильно. Ну, Гранин, только найдись!
Вероятно, лимит неприятностей наконец исчерпался, потому что Гранин нашёлся в следующей же комнате, если это помещение можно было так назвать.
– Паша! – Данилов бросился вперёд. – Живой?
– Относительно, – ответом стал хрип, сменившийся натужным кашлем.
– Тише, молчи. Всё хорошо. Сейчас я... – Степан пытался одновременно убрать пистолет в кобуру, удержать фонарик подбородком и плохо слушающимися пальцами достать из кармана ключи от наручников.
Он так и замер с этими ключами, когда увидел улыбку на разбитых в кровь губах напарника, которую тот даже не пытался скрывать. Он улыбается? Проторчав избитым и пристёгнутым к трубе почти два дня в этом сыром подвале? Вся ФЭС с ног сбилась, у Рогозиной телефон красный из-за переговоров, Тихонов за трое суток умудрился поспать от силы часа два, а он теперь улыбается?
– Знаешь, Гранин, кто ты? – спросил Данилов, наконец справившись с эмоциями и наручниками. – Ты…
Но обличительную речь капитана прервали выстрелы в отдалении. Подхватив под руки Павла, нетвёрдо стоявшего на ногах, он вместе с ним рухнул на колени прямо в кирпично-бетонное крошево.
– Там двое, – разговоры ещё нелегко давались самоуверенному пленнику. – Охраняли меня.
– Там СОБР, – пояснил Данилов, прижимая голову напарника к своему плечу. – Вряд ли тебя ещё есть кому охранять.
Выхватив другой рукой пистолет из кобуры, он вскинул его, беря проход на прицел. Противореча своим словам, Степан замер, ожидая начала боя в любой момент.
– Ну вы, конечно…
– Помолчи!
Данилов весь превратился в слух, не надеясь хоть что-то разглядеть в этом мраке – фонарик сиротливо валялся поодаль – рвано дышал и инстинктивно пытался прикрыть раненого коллегу плечом и поднятой рукой, с зажатым в ней оружием.
Издалека донеслось:
– Минус один. Чисто!
– Один ранен. Всё. У меня тоже чисто.
Степан всё же выругался и опустил пистолет.
– Наши.
Они с Граниным так и стояли на коленях друг напротив друга. И вглядываясь в полутьме в чумазое, украшенное кровоподтёками лицо напарника, который отчаянно старался свести брови и изобразить виноватую гримасу, Данилов совершенно точно осознавал, что несся бы вперёд как сумасшедший, не останавливаясь ни на минуту, пока поиски не закончились бы именно так. Казалось, что он вдохнул два дня назад, когда позвонила Рогозина, а выдохнуть получилось только сейчас.
– Куда тебя понесло одного? Здесь тебе не Чечня.
– В Чечне было страшнее.
– Чтоб тебя… – Данилов не стал подбирать эпитеты, и прямым текстом высказал, что думает о самонадеянных оперативниках. На секунду запнулся, переводя дыхание, посмотрел в спокойные чёрные глаза напротив и вместе с боевым запалом растерял все обвинительные реплики. Он удручённо покачал головой и порывисто обнял Гранина, прижимая его к себе уже двумя руками.
– Дурак.
Ответом ему стал мучительный стон сквозь зубы и подозрительные булькающие звуки в районе плеча.
– Паша. Паш, ты как?
Он отстранил напарника от себя и чуть наклонился, заглядывая в лицо.
– Нормально. Сейчас сам пойду, – прохрипел Гранин, тяжело заваливаясь на бок.
– Встать сможешь? Давай-ка выбираться отсюда.
Данилов сделал попытку подняться, но замер, повинуясь останавливающей судорожной хватке Гранина на своём предплечье.
– Сейчас, – Паша хмурился, осоловело моргал и зачем-то набирал с избытком воздуха в лёгкие. – Если отключусь по пути, то…спасибо тебе. И не отдавайте меня Селиванову.
Степан не смог сдержать вымученной улыбки, и снова обнял непутёвого коллегу, стараясь найти максимально удобное положение для поддержки, и при этом причинить раненому минимальную боль.
– Товарищ капитан!
– А вот и наши ребята подоспели, – Данилов на мгновение прижался носом к чернявой макушке и отозвался: – Сержант, здесь! Ну-ка, Паш, раз, два – встали!


Он всё-таки отключился в машине, привалившись к плечу Данилова, который всю дорогу чутко отслеживал его пульс и частоту дыхания под дистанционным контролем Антоновой по телефону, поэтому почётная роль водителя досталась одному из СОБРовцев.
Данилов ещё не до конца привёл в норму собственные пульс и дыхание, но уже чувствовал, как соскальзывает с плеч давивший несколько дней камень. Паша тяжело, хрипло и с присвистом, дышал на его плече, но дышал, и в непосредственной близости, что было немаловажно для обретения спокойствия. У него были ледяные руки, но их можно было держать в своих ладонях, контролируя его пульс, и ощущать, как нормализируется собственный. Из-за разговоров в подвале из его разбитой губы снова сочилась кровь, но ведь так бывает только у живых. Значит, всё остальное теряло степень важности.
Какой же всё-таки самоуверенный придурок этот Гранин.
Гранин. Павел. Паша.
Он попал в ФЭС по протекции Майского, вместе с которым они прошли чеченскую войну. Профессионал, владеет боевыми искусствами, имеет опыт работы под прикрытием. Наблюдателен, обладает феноменальной памятью. Владеет всеми видами оружия. Что там ещё значилось в личном деле Павла Анатольевича? Кажется, там было что-то про «требуется жесткий дисциплинарный контроль». В реальной жизни же этот почти пример для подражания оказался компанейским парнем, с хорошим чувством юмора, не без доли здорового цинизма, любимцем женской части коллектива, прекрасным коллегой, грамотным оперативником и надёжным напарником. О последнем качестве Степан узнал меньше года назад, когда их определили в постоянную связку. С ним было легко и просто работать, можно было без сомнений положиться в любой ситуации. В нужные моменты он моментально забывал про веселье и шутки, становясь по-солдатски сдержанным и собранным, готовым реагировать на любые изменения в ситуации в любую секунду. Но приписку про дисциплинарный контроль в деле сделали не зря. Первое время Данилов честно старался контролировать, но потом решил махнуть рукой и не мешать напарнику проявлять самостоятельность, тем более, что оба они были в одинаковом звании. И вот сегодня, как результат, они пожинают плоды нехватки этого самого контроля.
Сам Степан, пройдя школу милиции и школу жизни, поработав участковым, искренне считал себя более рассудительным и ответственным. Именно этим своим качествам он был благодарен за то, что когда-то Круглов утвердил его перевод из районного ОВД в ФЭС. Он и в мыслях не допускал возможности высыпать на рабочий стол Рогозиной коробку презервативов, демонстрируя итоги следственного эксперимента, на полном серьёзе предложить ей забрать домой вещдоковскую крысу или без зазрения совести снабдить всю службу даровым шашлыком, а вот энтузиазма Гранина на это хватало. Им было непросто сработаться, но так или иначе, бывший боевой офицер и бывший участковый стали работать в паре.
Павел был отличным напарником все эти месяцы, пока незаметно не перешёл в какой-то другой статус. Данилов честно пытался понять, в какой именно, но так и не преуспел в этом. Из напарников они стали хорошими друзьями: иногда ходили вместе выпить или на футбол, однажды Гранин даже вытащил коллегу на соревнования по спортивному ориентированию – после чего зарёкся это делать повторно, – изредка оставались друг у друга ночевать, если не было сил тащиться в свой конец города. В общем, его отношения с Пашей были практически такими же, как с тем же Майским, Лисицыным или Шустовым, вот только Данилов что-то не припоминал, чтобы о Майском, Лисицыне или Шустове он думал так часто и много. Непроизвольно, не специально, просто так получалось. Но так и не надумав ничего конкретного, он решил не заострять своё внимание на странном факте и спокойно жить дальше, продолжать работать с Граниным, порой посещая вместе с ним питейные заведения.
«Уж не влюбился ли ты часом?» – весело заметила на новогоднем корпоративе проницательная и уже слегка нетрезвая Власова. – «Хватит глазеть, Стёпка. Действуй!»
В ответ на его ошарашенный взгляд, Рита только пожала плечами и долила ему виски в стакан:
«Я же вижу, как ты на неё смотришь. Если ничего не предпримешь, её у тебя Тихонов уведёт».
«На кого…смотрю?» – недоумённо уточнил Данилов.
«На Оксану. На кого же ещё? И не отнекивайся даже».
Она качнула головой, указывая на центр комнаты, поднялась и ушла, хлопнув его по плечу.
Степан с отставанием в несколько секунд завороженно покивал ушедшей коллеге, повернулся и только сейчас посмотрел на Амелину. Она танцевала с Павлом.
И даже этот эпизод он проигнорировал, решив не нарушать спокойное течение жизни домыслами Власовой. Она ошиблась, и вовсе он не был влюблён…в Амелину, по крайней мере.
Но последние дни в хлам разметали всё напускное спокойствие в отношении Гранина.
Начиная с сегодняшнего утра Данилов успел прочувствовать, как может быть без него, и совершенно чётко осознал, что он без него уже не сможет.
И сам он дурак, если и сейчас не понимает, что всё это значит.
Капитан Данилов дураком себя не считал.

***
Торжественная встреча в ФЭС была организована по высшему разряду. Ковровую дорожку, наверняка, просто не успели погладить, только поэтому её не наблюдалось в пределах видимости.
От Валиного нашатыря Гранин живо обрёл возможность реагировать на происходящее и мыслить почти ясно. О чём можно было судить из его истовых обещаний пройти любые процедуры, только бы она не отправила его к Борису. Получив клятвенное заверение в личном участии Антоновой в его судьбе, он безропотно дал себя увести в её владения.
Предоставленный себе Данилов наконец получил возможность умыться и выпить кофе.
– Стёпа, тебя Рогозина вызывает, – нарушила буфетную идиллию Амелина. – Ты как?
– Спасибо, Ксюш, уже иду.
Галина Николаевна тоже выглядела уставшей, как и все в ФЭС в последние дни, но спокойной и расслабленной, ввиду полученных обнадёживающих вестей от Вали из морга, какой бы странной ни казалась эта фраза. Пересказом подробностей Рогозина мучить не стала, ограничившись общим отчётом по проведённой операции. Попросила за завтрашний день составить письменный рапорт и по причине позднего времени отпустила домой.
Данилов поблагодарил начальницу и искренне обрадовался перспективе, но проходя мимо вотчины Антоновой, пройти совсем уж мимо не смог.
Он толкнул дверь и остановился на пороге, наблюдая безмятежную картину:
Валя, ловко бинтуя запястья, ласково ворковала над разомлевшим, приведенным в порядок Граниным, который сидел каталке под стенкой, прикрыв глаза и умиротворённо улыбаясь. Что делало честь его силе духа, потому что поводов для веселья было маловато: грудь, бока и руки – сейчас не скрытые рубашкой, ввиду проводимых процедур – то там, то тут были покрыты гематомами и ссадинами, повсюду виднелись куски пластыря, фиксатор на правом плече, перебинтованные запястья.
– Всё, я закончила. До завтра не мочить, плечо не напрягать. Завтра покажешься. Проходи, Стёпа, – последнее Антонова адресовала уже Данилову.
Гранин попытался сесть ровнее, болезненно скривившись при этом.
– Валюш, ты волшебница. Дай я тебя поцелую.
Валя склонила голову к плечу и взъерошила ему волосы.
– Не я тебя два дня по всему городу искала и из подвала вытаскивала, не меня целуй.
Повисшее неловкое молчание было настолько явным, будто знак паузы, нарисованный на нотном стане.
– Я пойду обрадую Галину Николаевну, – первой отмерла Антонова. –Вернусь через пятнадцать минут, и вас здесь быть уже не должно. Ясно?
– Так точно! – залихватски козырнул левой рукой Гранин.
– К пустой голове не прикладывают. Хотя, она у тебя и так… – махнула рукой Валя и уже взялась за ручку двери, но остановилась, на секунду замявшись:
– Стёпа, я подозреваю у него подвывих плеча. Аккуратней, пожалуйста.
Данилов ещё не успел осмыслить сказанное, как их добрый патологоанатом уже скрылась за дверью.
Степан вопросительно посмотрел ей вслед и повернулся к напарнику:
– Ты как?
– Как дурак, – усмехнулся Гранин и вновь облокотился на стену, задев затылком выключатель. Кромешная тьма не наступила только благодаря подсветке холодильников с реагентами и вытяжных шкафов, а также включённому негатоскопу и монитору. Погружённый в синеватый полумрак морг – зрелище не для слабонервных.
Данилов подошёл ближе, почти вплотную к каталке, на которой сидел Гранин, чтобы лучше видеть его в темноте.
– Дурак, как он есть. Посмотри на себя теперь. Это ты ещё легко отделался.
– Ничего, на войне было страшнее, – повторился Павел.
– Потому что там были ваххабиты? – улыбнулся Степан.
– Потому что там тебя не было, и никто вот так за мной не приходил, – совершенно серьёзно ответил Гранин, и желание веселиться сразу пропало.
Данилов разом вспомнил всё: размышления последних месяцев, звонок Рогозиной позавчера ночью, эмоции последних двух дней, чувства, которые испытал в том подвале, убедившись, что напарник жив. Кажется, нервное напряжение до конца отпустило только сейчас. Парадокс, но только увидев Пашу здесь, в умелых руках Валентины, он в полной мере осознал, что всё закончилось.
Степан шагнул ещё ближе, упираясь бедром в край каталки. Дальше идти некуда. Он невесомо провёл пальцами по шершавой ткани бинтов на руках Гранина, и поднял взгляд, всматриваясь в беспроглядно чёрные глаза. Была не была, если Рогозиной придётся выписывать больничные, то пусть сразу оптом. Ещё секунда, чтобы одуматься, ещё один вздох, чтобы понять, что думать уже слишком поздно, и он склонился, целуя разбитые Пашины губы. А вот про выдох вспомнить уже недосуг, потому что Паша справился с первым шоком практически моментально, и сразу же ответил.
Данилов коснулся его здорового плеча, Гранин довольно хмыкнул и сам углубил поцелуй. И всё, что находилось вокруг, как-то сразу потерялось и пропало в совершенно новых чувствах и ощущениях. Ровно до тех пор, пока жестокая реальность не вернула их обратно весьма негуманным способом. Степан всё же задел какую-то особо болезненную ссадину, и Паша отстранился, шипя и морщась, прижимая тыльную сторону ладони к губам.
– Прости, – Данилов сам не был уверен, за что именно он извинялся. – Ты не свернёшь мне челюсть и не сломаешь нос? Почему?
– И ты ещё меня дураком называл? Потому что, – Паша просто пожал плечами, страдальчески улыбнулся и коснулся пальцами эмблемы ФЭС на форменном свитере Данилова.
Степан осторожно прижал к своей груди его повреждённые запястья и снова поцеловал, на этот раз аккуратно и легко. «Потому что»? Наверное, сейчас это был самый исчерпывающий ответ, который действительно всё объяснял.
– Зачем ты туда полез? – снова вспомнил он, когда дотронувшись до обнажённой спины Гранина, который всё ещё не надел рубашку, наткнулся пальцами на полоску пластыря. – Знаешь, что тут было? Если я тебе сейчас голову оторву, Галина Николаевна меня оправдает.
– Не оправдает. Статья сто пятая Уголовного кодекса Российской Федерации. Умышленное причинение смерти другому человеку. От шести до пятнадцати лет.
– Ну мы юрфаков-то не заканчивали. У нас всё по-простому, от души
Гранин рассмеялся, положил ладонь здоровой руки ему на поясницу и подался ближе, снова втягивая в поцелуй.
Где-то вдалеке притихшего на вечер офиса хлопнула дверь.
– Пошли отсюда, – прошептал Данилов, прижимаясь губами к его виску. – Отвезу тебя домой.
– Отвези, – согласился Паша. – И знаешь…вряд ли я и завтра смогу сесть за руль. Заедешь утром?
– Ты завтра на работу собрался? Галина Николаевна разве, тебе отгул не дала?
– Дала, и не один, – подтвердил Гранин и вымучено поморщился, медленно и неряшливо натягивая рубашку поверх фиксатора на плече. – Но дело-то ещё не закончено. Родина ждать не может.
Данилов согласно кивнул и придержал перед ним дверь. Родина ждать не может, а вот он подождёт. Всё ещё впереди.
Кажется, время на их стороне.