Помада и пельмени

[Sled-Slesh]

Название: Помада и пельмени
Автор: Kovalevskaya
Фэндом: След
Персонажи: Котов/Лисицын и другие
Рейтинг: R
Жанры: Гет, Слэш (яой), Романтика, Ангст, Флафф, Повседневность, ER (Established Relationship)
Предупреждения: OOC, Насилие, Изнасилование, Нецензурная лексика
Размер: Миди

Описание:
Ранним утром капитан Котов является на вызов в следах от поцелуев...

Примечания автора:
Упоминаются события из серий 346 ("Бедная Маша") и 111 ("Суд").
Про двух Костиков я пишу со скрипом, поэтому не считаю этот рассказик удачным.

Продолжение - в комментариях.





1

Среднестатистический россиянин чаще всего берёт в руки фотоаппарат для того, чтобы запечатлеть друзей на вечеринке, детей, домашних животных, заграничный пейзаж или красотку, внезапно согласившуюся провести с ним ночь. Майору Константину Львовичу Лисицыну приходилось пользоваться фотоаппаратом не на вечеринках, а на работе. Объекты для запечатления иногда были схожие, но совершенно мёртвые и в не совсем обычное время – например, в пять часов утра. Вот и сейчас мужчина, сидящий за столом с ноутбуком и бутылкой виски, не подавал признаков жизни, а Лисицын проводил последнюю для бренного тела фотосессию. Кроме сидящего за столом убиенного в комнате находилась такая же мёртвая девушка, лежащая на полу… По-хорошему, всё это должен был делать капитан Котов, но он куда-то исчез. А ещё он отключил телефон, что для оперативника недопустимо, а для человека, состоящего в стабильных отношениях, крайне нежелательно.

Сказать, что майор Лисицын был ревнивым – не сказать ничего. Каждый, кто наблюдал Константина в моменты приступа гнева и ревности, оставался под впечатлением. Это зрелище было незабываемым. Властный собственник просто исходил желчью и метал молнии в радиусе нескольких метров, а лицо его становилось искажённым злобой и, как ни странно, ещё более прекрасным. А уж как обычно отчитывал Лисицын провинившегося, посмевшего зародить сомнения в душе относительно его верности или, не дай Бог, уличённого в измене, как сыпал проклятиями и изысканно матерился… Был бы повод… А если повода и не было, майор мог придумать или додумать его сам. Но когда кое-кто исчезает в неизвестном направлении и не отвечает на звонки полдня, тут не надо ничего додумывать, тут всё кристально ясно.

Котов появился в дверном проёме тихо и незаметно, как нашкодивший кот. Походка его была неуверенной. «Ещё и нажрался, - отметил про себя Лисицын. – Или так утомлён после потрахушек, что еле ноги передвигает?»
- Зрасьте… - молвил капитан Котов, обратившись к понятым – двум дамам почтенного возраста, и не глядя на друга.
Для Лисицына это дурацкое «здрасьте» уже было последней каплей, переполнившей чашу терпения. Но тут он заметил ещё кое-что. Котов был растрёпанным, а на лбу, ближе к виску, красовался яркий отпечаток напомаженных губ. Кто-то поцеловал его на прощание, перед тем, как он умчался на ночной вызов. Это было чересчур.

Майор Лисицын слишком хорошо знал начало своих приступов агрессии на почве ревности, чтобы диагностировать приближение очередного. Где-то внутри, между сердцем и душой вспыхнул огонь, яркий и жаркий, по телу пробежал электрический разряд, кончики пальцев задрожали, пульс участился.
«Нельзя показывать свой гнев, нельзя, это – проявление слабости», - убеждал себя Константин, продолжая изучать тёзку, стоявшего перед ним с виноватым видом. «Убить. Прямо здесь и сейчас», - говорил другой голос в голове майора. «Нельзя убивать здесь. Слишком много свидетелей – две тётки и сержант полиции». «Хорошо. Значит, убьёшь на улице». «Это – не выход. Сделай глубокий вдох. И постарайся не кричать на него». Остановив диалог внутренних голосов, майор вдохнул воздух и шумно выдохнул. Он даже шептать умел так, что у людей мурашки от ужаса бежали по спине, но сейчас хотелось орать. Однако, сделав нечеловеческое усилие над собственным организмом, Лисицын спросил тихо и как бы между прочим:
- Ну, и где ты был?
Чтобы не схватиться за ствол, схватился снова за камеру и начал щёлкать ею, пытаясь изобразить полное безразличие по отношению к Котову в следах от поцелуев. Получалось плохо. Полный ненависти взгляд выдавал переживания майора. А капитан, вместо того, чтобы ответить что-то с юмором или покаяться в своих грехах, повёл себя дерзко, ответив вопросом – на вопрос:
- А я что, Лисицын, должен давать тебе отчёт, что и с кем я делаю по ночам, да?!
Понятые потупили взоры и поневоле прислушались к разговору. Не каждый день увидишь сцену ревности между молодыми красивыми мужчинами.
Майор хотел было что-то рявкнуть на сказанное, но Котова понесло:
- Я – не человек, да?! Я не имею права на маленький кусочек счастья? – негромко, но с напором выступал капитан.
- Маленький? Мне казалось, ты предпочитаешь большие, - злобно ухмыльнулся Лисицын. – Не кипятись. И помаду вытри! – показал, где именно.
Котов опешил. Он смутно помнил о прощальном поцелуе, но в какое место его целовали, только догадывался. Значит, в висок. Странное место. «Два поцелуя в губы и один, контрольный – в затылок», - вспомнилась шутка.
- У нас – труп невесты! – заметил капитан свадебное платье на убитой девушке. Красное на белом смотрелось восхитительно, но драматично.
- А ты проницателен! – съязвил майор и продолжил развлекать присутствующих дам: – Слушай, Котов, ты иди, умойся, причешись, а то выглядишь неважно, – на самом деле напрашивалась фраза «а то сам станешь трупом».

Константин Сергеевич скрылся в ванной, а Константин Львович бросил фотоаппарат на стол и начал ходить из угла – в угол. Воображение рисовало ему женщину в ярком макияже, оседлавшую Котова в позе наездницы и вцепившуюся ему в волосы в порыве страсти…
- Тварь… Чтоб ты сдох! – произнёс Лисицын вслух, стукнув кулаком по стене.
Сержант насторожился:
- Да тут и так все полегли, товарищ майор. Куда уж больше?
- Есть, куда. Есть.

2

- Седативное средство на основе фенобарбитала… Лицо синюшное. Наверное, передоз, - Котов делал выводы на месте преступления быстрее, чем Лисицын передвигался по комнате. Это не могло не раздражать. Бросая полные ненависти взгляды на напарника, майор держался из последних сил, лишь бы не сорваться прямо здесь. -… Нашёл! Орудие убийства нашёл! К гадалке не ходи, - в руке Котова оказался старинный тяжеленный подсвечник.
«Красивый, гад. А когда смотрит на антикварные вещицы - ещё краше выглядит. Мой латинос, мой арабчонок. Красивый, умный, свежий. И после свидания с бабой... Убью. Этим же подсвечником.»

Вышли на улицу. Солнце светило с июльским энтузиазмом, не ведая о том, что двум операм нынче было не до него: один не спал всю ночь, прелюбодействуя, другой тоже не сомкнул глаз – то искал пропавшего друга, то работал. И в саду возле дома Котов также отличился, опередив напарника. Нашёл следы от кроссовок.
- На карнизе следы изучи, - раздражённо приказал Лисицын, щурясь. Забыл солнцезащитные очки. «Вот бы так и Котова забыть...»
- Костя, Костя, я допросила члена семьи. Тут что-то не сходится, - защебетала Соколова, обращаясь к майору. От её высокого пронзительного голоса раскалывалась голова.
- Юленька, не трещи! – раздражённо отмахнулся Лисицын и тут же исправился, приобняв девушку за талию прямо перед Котовым. Пусть поревнует. – Пойдём в машину. Он и без нас закончит. Он очень активен сегодня, как никогда.
Соколова залилась румянцем и робко попыталась возразить:
- Но, Костя...
- Пойдём, пойдём. Ты сегодня прекрасно выглядишь. В чём секрет? Здоровый сон?
- Он самый. Но я бы с удовольствием променяла сон на что-нибудь другое.
- Это поправимо, - улыбнулся Лисицын. - Что-нибудь другое в моём исполнении Вас устроит, капитан Соколова? Сегодня вечером, например?
- Костя, ты капитаном не ошибся? Я так похожа на Котова? - отшила Юля коллегу.
- Котов сам на себя не похож. Ты пропустила главное. То, в каком виде он сюда приехал.
- И в каком?
Лисицын не ответил, сел в машину и закрыл лицо рукам. Не хотелось ни говорить, ни смотреть на окружающий мир, ни дышать.
- Костя, что с тобой? – она осторожно дотронулась до его отросших волнистых волос, которые так любила.
- Устал я, Юленька.
- Кость, ты не переживай. Всё наладится, - заверила Соколова, отлично понимая, что майор сердится за что-то на Котова. – Он любит тебя.
Лисицын ухмыльнулся и тяжело вздохнул.
- Женщин он любит, а не меня.
- Ну... Одно другому не мешает.
- И не помогает, - обречённо произнёс майор и напрягся, завидев в зеркале приближающегося к автомобилю капитана. – Ты посиди пока тут, ладно? Нам поговорить надо, - и пошёл навстречу тёзке.
- Только недолго, пожалуйста!
- Мы быстро, обещаю.

Знала Юля эти их мужские разговоры с мордобитием. Однажды пришлось использовать табельное оружие, чтобы прекратить драку и привести коллег в чувства. Обычно Костики дрались не на жизнь, а насмерть, с такой страстью, что Соколова даже боялась представить, что они вытворяют друг с другом в спальне. Она пробовала фантазировать об этом, но получалось плохо – главным образом, оттого, что она не знала, кто из Костиков сверху. Никто не знал. Но она была уверена, что зрелище, главными героями которого являются два таких роскошных мужика на одной кровати, может сделать из любой фригидной женщины тигрицу. Власова склонялась к мнению, что в этой паре лидер - Котов, Соколова делала ставку на Лисицына, а Амелина считала, что они оба – универсалы. Дело было за малым – установить камеру в спальне Костиков и проверить, кто же выиграл спор. Но проникнуть в квартиру майора без приглашения было практически невозможно.

- Так я не расслышал, Костя, где ты был?
Котов молчал, как партизан, сопел и недобро косился на Лисицына исподлобья. Впрочем, косился он всегда.
- Следы на карнизе изучал, - ответил капитан как ни в чём не бывало.
- Шутить изволишь? Смотри у меня. Дошутишься.
- Что ты, я вполне серьёзен. Это, кстати, совсем другие следы. Не те, что на газоне.
Лисицын испепелял напарника взглядом.
- Очень увлекательно. Очень. А откуда ты сегодня приехал, Костя? Я, знаешь ли, ужин приготовил, ждал тебя. Нет, я, конечно, понимаю – лето, всё вокруг цветёт и пахнет, мозги плавятся, член стоит, полуголые бабы повсюду… Но можно было позвонить?!
- Нельзя, Костя, - спокойно ответил Котов.
- Почему?
«Пусть только попробует вякнуть что-то про батарейку – сломаю нос. Сразу.»
- Батарейка разрядилась.
Котов был крупнее и сильнее, но Лисицын был зол, а значит – опасен. Тяжёлый кулак майора полетел в нос капитана.
«Началось», - отметила про себя Юля, вылезая из машины.
- У тебя в башке батарейка разрядилась, Котов! – заорал Лисицын.
Капитан вернул должок, ударив так, что в глазах майора потемнело, а сам он упал на газон.
- Так, всё, успокоились, или я звоню Рогозиной! – закричала Соколова.
Но на неё никто не обратил внимания.
- Я не намерен давать тебе отчёт о том, где я и с кем. Ты передо мной не особо отчитывался, когда с Граниным зажигал.
- Я хотя бы звонил тебе. А ты заставляешь меня нервничать. Как ты смеешь не отвечать на мои звонки!
- А кто ты такой?! Кто ты такой, Лисицын?! – разорался пуще прежнего взбешённый Котов. – Что ты о себе возомнил?! Я – не твоя собачка на поводке, а ты – не мой хозяин! Я – молодой привлекательный мужчина! Могу я отдохнуть от твоего общества хотя бы одну ночь?
Лисицына аж передёрнуло от таких дерзких заявлений.
- Ах, вот, как мы заговорили. Отдохнуть? Ну, что ж... Продолжай в том же духе. Домой сегодня можешь не приходить. Иди туда, откуда пришёл. К этой своей... красногубке!
- Лисицын, у тебя паранойя! Тебе повсюду измены чудятся! Отелло недоделанный!
- У меня есть глаза, уши и нос. И всё это пока неплохо функционирует. Так что ничего мне не чудится. Кобелина... Будь ты проклят! - майор встал, отряхнулся и обратился к Соколовой: - Извини, Юленька. Всё в порядке, поехали.
- Да уж, в полном порядке, - ухмыльнулась она. - Достали меня ваши разборки, ребята. За руль лучше я сяду.

Всю дорогу молчали. Юля включила радио, чтобы разрядить обстановку. Выражение лица Лисицына не поддавалось описанию. Таким Соколова его ещё не видела.
Майор начал принюхиваться к воздуху в машине, подёргивая носом, как настоящий лис. Он почти был уверен, откуда исходит запах, но на всякий случай уточнил:
- Юль, у тебя духи новые?
- Нет.
Лисицын повернулся к насупившемуся Котову.
- А, ну да. Кое-кто не успел принять душ после потрахушек. От тебя смердит этой бабой. Что за вульгарные духи…
- Хватит бредить, Лисицын! Не было никакой бабы! – взвился Котов.
- Да? А что это было? Как ты смеешь лгать мне в лицо?! Юля, останови машину. Я не могу ехать рядом с этим смердящим недоразумением. Пусть пройдётся, проветрится.
- Вот сам и пройдись, если тебя что-то не устраивает! Тоже мне, принц на горошине нашёлся! Нытик ты, а не принц!
- Так! Заткнулись оба! – не выдержала Соколова, твёрдо решив для себя по возможности выезжать на вызовы с кем угодно, только не с Костиками.

3

На протяжении рабочего дня Лисицын старался не пересекаться с Котовым. Рогозина не приветствовала разборки на территории офиса и на вызовах, а у майора продолжали чесаться кулаки. А ещё болели душа и скула. Селиванов многозначительно ухмыльнулся, вручив Лисицыну волшебную мазь от фингала под глазом. Он знал почерк Котова.
- Милые бранятся – только тешатся.
- Послушай, я к тебе за помощью пришел, а не за комментариями, - возмутился майор.
- Распустил ты его, - не унимался патологоанатом. – Ты же умел держать его в ежовых рукавицах. Что случилось?
- Сам не знаю. Расслабился, наверное.
- Нельзя. Ты расслабился – и он сразу начал расслабляться.
- Я ему устрою весёлую жизнь, - пообещал Лисицын.
- Не переусердствуй. Такая пара – заглядение. Берегли бы друг друга да любили, а вы всё что-то делите, соревнования устраиваете… Как дети малые.
- Боря, у тебя выпить есть? – перебил его майор, задав нетрадиционный для себя вопрос.
Селиванов нахмурился.
- Тебе спирт или…?
- Или.
- Не поможет, точно говорю. Только усугубит.
- Поможет. У меня иначе совсем крыша съедет. Закрываю глаза – и сразу вижу его с этой шалавой.
- С какой шалавой?
- Неважно, - махнул рукой Лисицын. – Ну, давай, давай.

Схватил фляжку, протянутую Селивановым, и скрылся в буфете. Добавил коньяк в чай и выпил содержимое кружки почти залпом. На последних глотках подавился – в буфет вошёл Котов. Обменялись недобрыми взглядами.
- Приятного аппетита, - произнёс капитан скорее - из вежливости, чем искренне, и уселся возле майора.
Лисицын отвернулся, не желая видеть любимое лицо. Сколько раз он ругал себя за свою слабость… Запал на мужика. Ладно бы, на женоподобного паренька, так нет – на здоровенного десантника, мать его! Хотя, мама тут не при чём, она - славная у Котова. Звонит ему часто в самые неподходящие моменты и спрашивает, всё ли с ним в порядке, тепло ли он одет сегодня, есть ли у него девушка и скоро ли ей ждать внуков. На что Константин Сергеевич неизменно отвечает «да» при любых обстоятельствах, даже находясь на подходе к вершине наслаждения в объятиях коллеги по работе мужского пола, который вряд ли порадует маму внуками.

- Всё ещё сердишься? - поинтересовался капитан.
Лис промолчал, объявляя тем самым бойкот нашкодившему Коту и, будучи уверенным в том, что продлится это наказание, как минимум, месяц, вышел вон из помещения, в котором рядом с ним посмел пребывать коварный изменник.

4

Даже погода этим вечером гармонировала с мрачным настроением Лисицына. Над городом нависли грозовые тучи, обещая приближение ненастья. Величавые высотные бело-рыжие здания элитного жилого комплекса с романтичным названием эффектно смотрелись на фоне свинцового неба. Дома никто не ждал. Это было неплохо для разнообразия. Иногда Лисицыну нравилось побыть наедине с самим собой, пропустить рюмочку, подумать о жизни, погрустить, пожалеть себя... Но сегодня ограничиваться одной лишь рюмочкой он не собирался.
«Нажрусь», - совершенно чётко понял майор.

Лисицын любил Котова, но и себя любил не меньше. Поэтому он жил в шикарной уютной хате с видом на Москва-реку с дорогущей мебелью и качественной бытовой техникой. Но, как ни странно, холодильник этим вечером устроил засаду, предъявив лишь пол-бутылки водки, а радио взбесило песней персонажа, чьим телохранителем успел побывать Котов. В том, что капитан потрахивал этого парня, майор не сомневался.
Принял душ, включил плиту, постоял над ней в раздумии, выключил. Есть совершенно не хотелось. Разве что, похрустеть солёным огурчиком. По телевизору шли криминальные новости. Возникало ощущение, что они там шли всегда, а мир состоял из преступников и их жертв. А также – из предателей и их жертв. «Не звонит, мразь», - Костя поглядел на телефон. Он бы не ответил на звонок, но ему необходимо было знать, что Котов звонит ему, желая покаяться.
Водка закончилась быстро. Лисицын был совершенно трезв, что его раздражало, и отправился на поиски топлива для продолжения драматичного вечера.
- Что ж за непруха такая... - во всей большой квартире нашлась лишь одна, но большая бутылка биттера, приобретённого Котовым. Лисицын не представлял, как можно пить такую дребедень и чем её нужно закусывать. Но идти в магазин категорически не хотелось, так что пришлось употреблять то, что есть. Красная жидкость пахла грейпфрутом и имела горьковатый вкус. «Ну, Котов… Чёртов извращенец. Аперитивы да дижестивы у него на уме, а выпить толком нечего!»

После пятой рюмки зелья захотелось с кем-нибудь поболтать. Этим кем-то стала Соколова – единственная женщина в списке контактов майора, не считая Рогозиной. Лисицын предпочитал говорить по телефону, стоя у окна и любуясь живописным пейзажем.
- Добрый вечер, Юля.
- Костя? С тобой всё в порядке? – встрепенулась она.
Лисицын задумался.
- Со мной всё в беспорядке. С тех пор, как я связался с Котовым.
- Как твой глаз? Болит?
Лисицын дотронулся до синяка и поморщился. «Ещё и лицо мне испоганил в очередной раз. Тварь. Ты за всё ответишь.»
- А для чего мне глаза, Юленька? Смотреть на трупы? Или смотреть на живых, которые не оправдывают моих надежд? Смотреть на загаженную природу? ...Хотя, природа ещё ничего, покатит.
- Особенно – в твоём окне, - ухмыльнулась Соколова. – Грех жаловаться.
Помолчали...
- Юля, роди мне сына, - неожиданно для самого себя произнёс майор. Странный напиток, похоже, начал действовать.
- Лисицын, ты пьяный, что ли? – опешила Соколова.
- Если бы... Почему с женщинами всё так сложно? Я думал, с мужиками проще будет, а мне и с ними тяжело. Что со мной не так?
- Ты – очень властный, Костя.
- Где-то я уже это слышал.
- И ревнивый.
- И это я слышал. Так что, родишь мне наследника? Красивый должен получиться, забавный.
- Костя, прекрати.
- Ты не любишь детей?
- Я… тебя не люблю, - не очень убедительно ответила Соколова.
- А, ну да, я и забыл об этом.
Казалось, что бывшая пассия Лисицына на том конце провода вот-вот расплачется.
- Ты прости меня, Юля. Я виноват перед тобой.
- Я давно тебя простила.
- Мы могли стать прекрасной парой, жить вместе до глубокой старости, растить детей, внуков, заботиться друг о друге… Но я всё разрушил. Ты до сих пор мне снишься. Я не знаю, к чему эти сны, но мне так хорошо после них, светло и спокойно. Ты – мой ангел, Юля, - за окном сверкнула молния. – Остальные – демоны, а ты – ангел. А я тебе снюсь?
Она молчала. К чему отвечать на дурацкие вопросы? Сегодня из них двоих мужиком была Соколова.
Раскат грома совпал с таким же звуком в телефонной трубке.
- Надо же, как одновременно, - удивился Лисицын. – У нас с тобой так никогда не получалось.
- У нас многое не получалось. Костя, я без понятия, что ты там пьёшь, но это – не твой напиток.
- Да уж... – майор взглянул на не свой напиток, как на врага, отметив, впрочем, что действует он на его организм не худшим образом – злоба и ревность растворялись, преобразовываясь в нечто иное, более положительное. Опять же, наследников захотелось. Это ли не чудо? – Юля, ты не держи на меня зла. Ты – самая лучшая из всех, кого я знал. Неземная. Необыкновенная. А я… Я сделал тебе больно.
- Всё в порядке, Костя, - мягко ответила она. - Ты всё сделал правильно. Нельзя жениться на том, кого не любишь. Я – не Котов.
Упоминание ключевой в жизни Лисицына фамилии вкупе со словом «женитьба» вызвало новый приступ гнева в горячем страстном сердце. Соколова поняла, что брякнула лишнее, но было поздно – Костю понесло.
- А я бы и не смог жениться на нём в этой стране при всём моём желании. Может, это и к лучшему. Мы ведь моральные уроды, да? Богохульники? Дети Сатаны? Так это называется, да? А я и не скрываю, что я – православный атеист. Потому что после всего, что я лицезрел за мою долбаную жизнь, нельзя не стать неверующим. Повсюду ложь, смерть, равнодушие и коррупция! – выкрикнул майор. – А государство, провозгласившее себя демократическим, является одним из самых авторитарных в мире! Ниже нас в этом рейтинге только страны Африки! Ты знаешь об этом? При демократии учитываются интересы всех меньшинств. А здесь не думают ни о ком. Да, я – грешник, я запал на представителя своего пола, но почему я не могу узаконить эти отношения? И почему я не могу спокойно пройти по набережной средь бела дня, держа парня за руку? Почему в этой стране гомофобия поощряется на законодательном уровне? Куда мы катимся? В тридцать седьмой?
Начало базара о политике являлось лакмусовой бумажкой для измерения степени опьянения Лисицына. Это означало, что выпито немало, и продолжать не рекомендуется.
- Костя, побереги нервы. Они тебе ещё пригодятся.
- Не сомневаюсь.
Лисицын накатил и закусил биттер солёным огурцом. Послевкусие от такого сочетания во рту осталось омерзительное. За окном снова наблюдались молнии с разных сторон. Да, погода определённо соответствовала его настроению.
- Извини, я голодная, как волк. Хочу приготовить что-нибудь, - попыталась Соколова завершить разговор.
- Я бы тоже не отказался от ужина, приготовленного тобой. Приезжай, Джульетта! Выпьем, закусим, ребёнка зачнём…
Соколова рассмеялась.
- Не сегодня, Костя. Критические дни.
- Классическая отмазка… - опечаленно вздохнул Лисицын. – Ладно, иди, жуй свою брокколи. Приятного аппетита.

Майор улёгся на диван и уставился в телевизор. Криминальная хроника сменилась криминальным сериалом. А перед его глазами по-прежнему стояло лицо Котова с отпечатком красных губ...

5

Это было возмутительно. Время близилось к полуночи, а от Котова – ни ответа, ни привета. Поняв, что побороть желание услышать милый сердцу голос не получится, Лисицын позабыл про гордость и сам набрал номер суженого. Затем набрал ещё раз… Бесконечные длинные гудки сводили с ума, но даже они являлись музыкой для майора, ведь это были гудки звонка Котову...

Капитан ответил лишь через полчаса.
- Ну, что? Наслаждаешься свободой? – сходу съязвил Лисицын. – Как проходит отдых от меня?
- Сплю я, Костя. И тебе советую, - пробурчал недовольно.
- С кем спишь?
- С подушкой.
- Ничего не хочешь мне сказать?
Котов сопел в трубку. По-хорошему надо было извиниться за своё поведение, но капитан произнёс совсем иное:
- Ты мне нос сломал.
- А ты мне жизнь сломал.
- Неужели? А я-то думал, что я скрасил твою скучную правильную жизнь!
- Краше некуда, - ухмыльнулся Лисицын, изучая в зеркале синяк под глазом. В этот раз мазь Селиванова не помогала.
- Ты прости меня, Костя. Расслабился я вчера. Бес попутал.
- Так, уже лучше. Ну и где ты провёл ночь?
- Здесь, у себя.
- В маленькой холостяцкой квартирке с большой кроваткой? И с кем?
Котов вздохнул. В этом признаваться он явно не собирался.
- Да какая разница… Мне только ты нужен.
- Верится с трудом. Кто она?
Капитан молчал, как партизан, испытывая терпение Лисицына.
- Я задал вопрос. Я хочу знать, кого трахает мой парень. Не ответишь – не прощу.
- Простишь, куда ты денешься. Я же твой Котя, а ты – мой Лисёнок. Послушай, давай поговорим завтра. Я так устал…
- Нет, так не пойдёт. Или ты сейчас говоришь, кого трахал этой ночью, или никакого завтра для тебя не будет! – майор и сам толком не понял, что сказал, но звучало это устрашающе и убедительно.
Однако, Котов не проникся смыслом фразы.
- Я тебе не клиент из допросной. Если я чего-то не говорю, значит, не скажу.
- Значит – сдохнешь, - спокойно резюмировал Лисицын под очередной раскат грома. – Будь ты проклят, кобелина косоглазый! – эффектно завершил разговор майор и бросил телефон на пол.

Вид из окна становился всё краше. Панорамный вид, запредельный. Грозовые тучи, вспышки молний, мост над Москва-рекой... Но зачем всё это без него, зачем? Разве что, затем, чтоб прыгнуть с этого моста или из этого окна. Без него – никак. Однозначно. Котя, котенька, котик, котяра...
«Чтоб ты сдох... Чтоб ты сдох, мудак... Ненавижу. Убью.» Горькие слёзы пропитывали шёлковую наволочку декоративной подушки под щекой майора Лисицына. «Люблю тебя больше жизни!»
Любовь и смерть всегда рядом. Это – факт.

6

Сон капитана Котова был тревожным и далеко не сладким. Он метался по кровати в холодном поту и что-то бормотал. Впервые за несколько месяцев его мучили кошмары. Обычно рядом в такие моменты находился Лисицын, а иногда - и Гранин, парни будили его и успокаивали. Но сегодня успокоить было некому. Капитану снилось, что он лежит на сырой земле в тёмном хвойном лесу, и его душит Лисицын, лицо которого перекошено от гнева, а взгляд холодных голубых глаз полон ненависти. То ли во сне, то ли в реальности Котов начал задыхаться. И тут его пронзила боль, от которой он сразу пробудился с диким криком и сел на кровати. Болел лоб. Голова Котова была изрядно повреждена на фронте и в тылу после контузий и драк не на жизнь, а насмерть. К счастью, её содержимое продолжало функционировать без видимых перебоев, но вероятность очередного сотрясения мозга оптимизма не добавляла. Отдышавшись и оглядевшись вокруг, офицер обнаружил на ощупь предмет, вызвавший недомогание. Репродукция картины известного постимпрессиониста в тяжёлом старинном багете, висевшая над кроватью долгие годы, отчего-то упала на голову хозяина квартиры именно сегодня ночью, добавив к повреждённому носу ещё и лоб.

Выругавшись, Котов направился на кухню за льдом. Формочка для льда в морозилке оказалась пустой, не смотря не то, что он прекрасно помнил, как напомнил её водой совсем недавно.
- Чёрт знает что…
Пришлось приложить к месту, пострадавшему от атаки предмета искусства, замороженную рыбину. Посидев несколько минут с щукой у лба и начав снова засыпать, капитан понял, что весь пропах рыбой. С этим надо было что-то делать, а именно – идти в душ. Но и здесь Котова поджидал сюрприз. Кран выдал лишь холодную воду. Неудивительно, что капитан не заметил объявление о плановом отключении горячей воды, наклеенное на дверь подъезда: он редко бывал в своей квартире, заезжая в неё, разве что, в моменты ссор с майором и хождения от него налево. Смирившись с отсутствием возможности помыться по-человечески, Котов вернулся в спальню и упал на кровать, сразу вырубившись.

Капитан обычно просыпался до сигнала будильника – сказывалась многолетняя привычка вставать в одно и то же время. Лисицына это более, чем устраивало: пока Константин Львович досматривал сны, Константин Сергеевич уже вовсю хозяйничал на кухне, и майора после пробуждения ждал ароматный кофе, горячий завтрак и не менее горячий мужчина. Иногда Костики даже успевали побаловать себя утренним сексом, впрочем, чаще это случалось, всё же, по выходным, когда никуда не нужно было спешить. Но этим утром Котов не только не опередил будильник, но и не услышал его просто потому, что он не сработал ни на часах, ни в телефоне.
Вспоминая чью-то маму, капитан оделся, пожалуй, быстрее, чем в армии, и пулей выскочил из квартиры в то время, в которое он уже должен был находиться около ФЭС.

Видимо, опаздывал на работу не он один: по дороге возле дома внезапно пролетела машина. Именно пролетела, а не проехала. В этом тихом дворике обычно не наблюдалось таких лихачей. Котов замер, открыв рот. Ещё секунда – и он оказался бы под колёсами. Сегодня явно был не его день. Начиная с дурного сна и заканчивая этой неизвестно откуда взявшейся машиной… А ведь ещё не вечер.

«Будь ты проклят! Никакого завтра для тебя не будет!» - вспомнил капитан вчерашние слова майора. Похоже, проклятия Лисицына настигли Котова.

7

«Ещё и эта ведьма звонит, чтоб её!» Настроение было хуже некуда.
- Да, Галина Николаевна! – заорал в трубку Котов.
- Костя, ты где? – начальница явно была раздражена.
Капитан сделал глубокий вдох, приходя в себя после череды странных событий, преследующих его в последние несколько часов. Попытался успокоиться. В сущности, не так всё страшно. Всему можно найти логическое объяснение. Дурной сон – закономерный результат позднего ужина, а выскочившая из-за угла машина – случайность, а не следствие проклятий возлюбленного.
- Я... на подходе.
- Ты – на подходе в постели с Лисицыным? – съязвила Рогозина.
- Нет. Я на подходе к ФЭС без Лисицына.
- А должен быть уже на совещании! И, кстати, где Лисицын, если не с тобой? – удивилась начальница.
- Я не в курсе, - устало ответил Котов, заходя в офис.

Уселся за стол в полной прострации, выслушал без особого интереса новости от Рогозиной про очередной труп. Сколько вообще можно слушать про эти трупы и смотреть на них... Капитан давно подумывал об увольнении, и мысли эти пришли снова, то ли от ночного удара картиной по голове, то ли – от усталости.
- Костя, ты всё понял?
- Так точно, Галина Николаевна, - без энтузиазма, но убедительно отозвался Котов, ничего толком не поняв.

- Можно, я у тебя посижу?
Селиванов удивился нежданному гостю. К нему заходили редко, разве что по необходимости. Чаще всех заглядывала Рогозина – нервы крепкие, да и к Борису она была неравнодушна. Но патологоанатома внимание начальницы не радовало, скорее – напрягало.
- Посиди.
Котов опустился на стул и закрыл глаза.
- Хорошо у тебя. Холодно.
Селиванов ухмыльнулся.
- Только этим и хорошо.
- Да нет, не только этим. Спрятаться тут можно от всех.
- От себя не спрячешься, - заметил патологоанатом, изучая капитана. – Чего натворил-то? Колись. Твой вчера заходил в полном аффекте и с синяком, про какую-то шалаву говорил.
- Да не было никакой шалавы… - вздохнул Котов.
- Ну, тебе виднее, - Селиванов вернулся к изучению раны на трупе женщины, притворившись, что потерял интерес к происходящему между Костиками. И именно в этот момент Котов вдруг разоткровенничался.
- Ни хрена мне не видно, Боря. Плохо мне. Не могу я так больше.
- Если не можешь так, попробуй по-другому.
Капитан, уставившись в потолок морга, попытался подумать об этом. Не получалось. Не находил он вариантов решения ситуации, в которую попал.
- А по-другому – никак, Боря. Понимаешь? Никак. Любовный треугольник. Классика. Проще в петлю, чем выбрать одного из двух. А я с двумя не умею, неправильно это! – начал заводиться Котов, злясь на самого себя. – Я – офицер...
- ...Интеллигент в третьем поколении, - продолжил Селиванов. - Раз не умеешь, придётся выбрать одного. А то окажешься однажды на этом вот столе с проломленной башкой. Не шути с Лисицыным, мой тебе совет. И, я не знаю, кто там второй, но я голосую за майора.
- Не знаешь, Боря, - многозначительно поднял вверх указательный палец Котов.
Селиванов, наконец, пригляделся к капитану внимательнее и не удержался от улыбки. Видок у опера был тот ещё. К разбитому носу добавился пластырь на лбу.
- А это ещё что?
- Монэ.
- Чего? – переспросил патологоанатом.
- Не чего, а кто! Художник такой! – крикнул Котов и вышел из морга.
«Совсем плохой стал», - отметил Селиванов.

8

Хитрый Лис взял отгул у Круглова. С Рогозиной общаться не хотелось, к тому же, она могла не отпустить его. Проспав полдня под непрекращающийся за окном дождь, Константин сварил кофе, налил в рюмку остатки биттера и включил телефон, не без радости обнаружив в нём семнадцать звонков, и все – от Котова. «Задёргался, паршивец». Майор всё ещё был зол на тёзку.

Зверски хотелось есть. Неудивительно: последний приём пищи был почти сутки назад, да и ужином его нельзя было назвать – солёные огурцы и несколько рюмок алкоголя лишь раззадорили аппетит, так и неудовлетворённый вчера вечером, не говоря уже об аппетите сексуальном. Пришлось одеться, захватить с собой солнцезащитные очки, дабы не светить фингалом под глазом перед соседями, и выползти в ближайший элитный супермаркет.

Бросая в тележку всё, что попадалось под руку, оголодавший Лисицын наматывал круги по магазину. Подойдя к стеллажу с соусами и приправами, майор обратил внимание на стройную блондинку с лебединой шеей и ярко накрашенными глазами, меланхолично уставившуюся на этикетки многочисленных бутылочек. То ли девушка действительно ничего не соображала в приготовлении блюд, что в наши дни у женского пола встречается часто, то ли просто задумалась о чём-то своём.
Идея отомстить Котову возникла в голове Лисицына спонтанно. Закадрить даму здесь и сейчас – чем не месть? Раз уж так сложилось, что интеллигент пошёл по бабам, то чем майор хуже? Скорее, даже лучше. Константин Львович был уверен в собственной неотразимости. Вот только навыки для знакомства с девушками подрастерял за годы близких отношений с мужчинами. Пришлось вспомнить то, чему его учил капитан. Как-то раз, валяясь в постели в воскресенье, они обменивались опытом относительно общения с женщинами, и Котов дал несколько советов, объяснив, что и как говорить при знакомстве.
Лисицын с тележкой, наполненной продуктами, словно принц на коне, уверенно двинулся завоёвывать прекрасную блондинку.
- Девушка, я рекомендую Вам этот соус к мясу по-грузински. Я его так готовлю, что Вы пальчики оближите, - улыбнулся Константин, намекая на возможность совместного ужина.
Барышня взглянула на мужчину удивлённо и надменно, впрочем, слегка засмущавшись и улыбнувшись в ответ. «А она не так проста, как кажется...»
- Давайте знакомиться. Меня зовут Константин. Это, в переводе с латыни – «постоянный», - продолжил наступление Лисицын. – Я – интеллигент в седьмом поколении. – «Чего уж там скромничать. Раз Котов – в третьем, то я – и подавно…» Майор снял очки, пленив незнакомку взглядом голубых очей.
Девушка взяла с полки бутылочку и мило ответила:
- Послушайте, постоянный, я думаю, что для пельменей по-холостяцки вполне достаточно кетчупа, - бутылка с вышеназванной субстанцией очутилась в тележке Лисицына около пакета с пельменями, а блондинка скрылась из вида, пожелав ему приятного вечера. Такого поворота майор никак не ожидал. Отказать ему в знакомстве? Обаятельному, сногсшибательному сотруднику ФЭС? Да как это возможно?
- Ну, Котов!... – только и смог произнести рассерженный Лисицын, посчитав, что капитан научил его каким-то неправильным приёмам для привлечения особ противоположного пола, чтоб ни одна баба на него не позарилась.

Но на этом сюрпризы не закончились. Возле кассы его чуть не сбили с ног два охранника, бежавшие куда-то с дикими криками:
- С дороги, с дороги!
Они выскочили на улицу и начали стрелять.
- Да вы чего, мужики?! Совсем офонарели? Стрельбу тут устроили! – Лисицын продемонстрировал своё удостоверение.
- Какой-то урод девчонку в машину свою затащил – положил в багажник и увёз, - объяснили майору взволнованные парни.

«Накрылся отгул». Через пару минут Лисицын уже изучал запись с камеры на автостоянке около магазина, на которой ясно было видно, что украденной девушкой была именно та блондинка, которая его отшила, а через полчаса вынужден был общаться с Котовым на месте преступления.
- Ну, и чего у тебя здесь? - «Пусть отчитается передо мной, мерзавец, если не за своё поведение, так хоть за свою работу».
- Вот, платок нашёл. Запах от него какой-то… - капитан протянул майору женский носовой платок. Лисицын принюхался и закашлял, а Котов тут же выхватил у него из руки улику. – Тихо, тихо, тихо... Это же хлороформ.
«Смотри-ка, волнуется за моё здоровье. Надо же…» Сказанное капитаном вскружило голову Лису покруче хлороформа. Это «тихо, тихо» обычно произносилось в постели и означало «подожди, давай кончим одновременно».
- Ты переднее сидение исследовал? – уточнил Котов, глядя на документы жертвы.
- Ну.
- А я – заднее. Вот, что нашёл, - капитан протянул майору лист бумаги с напечатанным на нём на латинице электронным адресом.
Майор уставился на иностранные буквы и попытался сложить их в слова:
- Марина 1983… - и запнулся, не зная, как правильно прочитать незнакомую закорючку.
- Собака, - подсказал Котов.
- Е… Мэ… - нерешительно продолжил Лисицын.
- Е-мэйл, - снова помог товарищу капитан.
«Ишь, разумничался! - окинул майор недобрым взглядом напарника. – Собака тут у него какая-то…»

До ФЭС ехали молча. Отчитались перед Рогозиной, подкинули работу Тихонову и были отпущены по домам – на сегодня сделали всё, что могли. Завтра ранним утром предстояла поездка на химический завод, замешанный в этом деле.
- На останках парня, сгоревшего на заводе в прошлом году, были обнаружены остатки метилбензола,- сообщила Рогозина на совещании.
- А это ещё что такое? – вяло поинтересовался Лисицын.
- Метилбензол – то же, что толуол, - пояснил Тихонов.
«То ли все сегодня умничают, то ли я – дурак...»

Капитан увязался было за майором, выйдя из офиса, словно бездомный кот.
- А ты куда? – метнул молнию из глаз Лисицын.
- К тебе, - как ни в чём не бывало ответил Котов.
- А что, я сказал, что можно?
- А что, ты скажешь, что нельзя? – вкрадчиво произнёс капитан, прижал своим телом майора к стене здания и продолжил шептать на ухо: - Я соскучился по тебе. Давай мириться.
- Да пошёл ты! – брезгливо ответил Лисицын.
- Неубедительно, - улыбнулся Котов. – Давай мириться, как в прошлый раз. Тебе понравилось, я помню. Ради таких примирений стоит ссориться чаще.
Майор вспомнил тот, прошлый раз, который и правда был замечательным. Перебудили всех соседей.
- Езжай-ка к себе, Костя.
- Нет. Я поеду к тебе. И буду любить тебя всю ночь.
Чувственные губы Котова припали к упрямо сжатым губам Лисицына. Приоткрыв рот, майор всё же снизошёл до поцелуя, который, впрочем, был недолгим, но страстным. «Умеет целоваться, сукин сын», - отметил Лис.

9

Прервав поцелуй и оттолкнув капитана, майор, злясь на себя за минутную слабость, раздражённо произнёс:
- Завтра у нас тяжёлый день. Так что иди-ка ты лучше выспись. Любить он меня всю ночь собрался… Тоже мне, герой-любовник нашёлся!
Но Котов не отступал, идя следом за Лисицыным к его машине с наигранно-виноватым видом.
- Ты всё ещё здесь? – повернулся майор к проклятому им другу.
- Я всегда буду рядом. До конца. Ты знаешь, - как можно более убедительно сказал капитан, с нежностью и любовью глядя в глаза тёзки и попытавшись обнять его. Попытка успехом не увенчалась.
- Я знаю, что твой конец наступит очень скоро, если ты не отъебёшься от меня сейчас, моральный урод. Иди трахай своих шалав, а меня оставь в покое! Видеть тебя не могу! – закричал Лисицын, сорвавшись. «Он целовал её вот этим ртом, обнимал этими руками, он был в ней, как он посмел…» Воображение майора с новым энтузиазмом начинало рисовать картину измены с незнакомкой. Отчего-то ему виделась стройная блондинка в полумгле спальни. Сплетённые тела, стоны… «Чёртов предатель!» - гнев снова набирал обороты, где-то под сердцем становилось нестерпимо жарко, Лисицына трясло, ещё немного – и он набросится на провинившегося с кулаками, нужен лишь повод. – Ты – грязный! Ты теперь для меня грязный! Понимаешь ты это или нет?!
- Не спорю. Я действительно грязный. У меня горячую воду отключили. Надеялся у тебя помыться, - улыбнулся Котов, наивно полагая, что удачно пошутил.
- Помыться, сука, захотел? Да пошёл ты… в баню! - Вот и повод. И кулак майора полетел в направлении лица тёзки. Капитан сумел увернуться и ловко скрутил буйного жениха, заведя его руки за спину и грубо повалив на капот машины. Заорала сигнализация.

- Ребята, у вас всё в порядке? – поинтересовался нарисовавшийся на стоянке Селиванов.
- Лучше не бывает! – бодро ответил Котов.
- Ну-ну, - ухмыльнулся патологоанатом, направляясь к своему авто. – Помощь не нужна?
- Спасибо, Боря! Мы тут сами справимся, - заверил его капитан и обратился к майору, хрипя на ухо: - Костя, может, хватит уже? Я виноват перед тобой, я принёс свои извинения, я искуплю свою вину, а сейчас давай просто сядем в машину и поедем домой.
- Отпусти меня, придурок! – огрызнулся прижатый к капоту Лисицын, тщетно пытаясь вырваться из надежного захвата бывшего десантника. – Ты что себе позволяешь?!
- Я позволяю себе любить тебя, лисёнок, - Котов лизнул щёку майора.
- Боря, не уходи! Убери от меня этого дебила!
- Боря, уходи, у нас тут семейные разборки, третий – лишний, - возразил майору капитан.
Селиванов полюбовался операми, не уходя и не подходя.
- Разборки – это весело. Только разбирайтесь осторожнее, мне ваши синяки уже лечить нечем.
– Поехали, - Котов запихнул друга в машину и уселся за руль. – Ненавидишь меня? Всю ночь проклинал, да? Проклинал, знаю! Потому что на меня Моне упал! - капитан показал на лоб, украшенный пластырем.
- Кто упал? – насторожился Лисицын.
- Моне. К нему можешь не ревновать – это художник, он давно умер. Висел на стене лет десять, и вдруг спикировал мне на голову. Это всё ты, колдун чёртов, - сопел недовольно Котов, превышая скорость.
- На тебя что, та самая картина упала? – уточнил Лисицын и рассмеялся от души. Он помнил репродукцию Моне внушительных размеров над кроватью капитана, она ему никогда не нравилась так же, как и её местонахождение. Раньше майор думал, что хуже распятия над кроватью ничего быть не может, но он ошибался.

Лисицын повернулся, наконец, к возлюбленному. Этот профиль сводил с ума… От Котова не ускользнул взгляд очей василькового цвета. «Простит. Сегодня же простит, и отдастся мне, как шлюха», – сделал преждевременный вывод капитан, припарковываясь около дома майора.

10

В лифте Котов пожирал глазами друга, придвинувшись поближе и опаляя его кожу своим жарким дыханием. Но этот номер не прошёл. Кот был противен Лису.
- Кончай дышать, как паровоз. Если ты думаешь, что это эротично, ты ошибаешься, - майор отстранился от капитана и начал рыться в карманах в поисках ключей. Он волновался. Не хотел и не мог так быстро прощать тёзку. Самое время наказывать, а не прощать. Котов, помогая, бесцеремонно проникнул рукой в карман брюк Лисицына и достал оттуда звенящую связку.
- Приготовь-ка ужин, раз уж ты здесь, - потребовал Лисицын, раздеваясь по пути к ванной. Ему так и не удалось поесть из-за всей этой суматохи, связанной с украденной злодеями девушкой. Капитан не брезговал приготовлением еды в отличие от майора, который слишком любил себя, чтобы опускаться до утомительного стояния у плиты.
- Что изволите отведать, барин?
- Что-нибудь изысканное. Ты же у нас гурман… – устало ответил Лисицын, залезая в душ.
Под расслабляющими струями воды, в сотый раз прокручивая в голове сложившуюся ситуацию, майор решил во что бы то ни стало сегодня же додавить тёзку и выведать, с кем он ему изменил, и пусть для этого нужны будут пытки, или нежность, или пытки нежностью, - непременно нужно расколоть Кота.

Капитан знал, что нельзя готовить, находясь в плохом настроении, но другого настроения сейчас в наличии было. На душе муторно. Придётся ответить на все вопросы Лисицына. Желательно, ответить честно, иначе этот ревнивый правдолюб устроит ему такую весёлую жизнь, что падающие на голову картины и машины, выскакивающие из-за угла, покажутся раем.
Облачившись в уютный махровый халат, Лис в предвкушении трапезы повёл носом. Пахло недурно, выглядело ещё лучше. За полчаса на кухне будто скатерть-самобранка расстелилась. Изобилие закусок на грамотно сервированном столе поражало воображение. В отличие от Котова Лисицын, к примеру, не подозревал о термине «постановочная тарелка» и понятия не имел, что бокал для красного вина должен быть больше, чем для белого. Впрочем, эти пробелы в образовании не мешали ему быть таким же гурманом, как близкий друг, и покупать пельмени и супы быстрого приготовления лишь находясь в состоянии аффекта.
- С лёгким паром! Прошу к столу, Константин Львович, - пригласил интеллигент возлюбленного. - Выпьем за примирение?
- С чего это я должен с тобой мириться? Вот когда поведаешь мне о своих похождениях и покаешься, тогда и посмотрим, мириться с тобой или вышвырнуть отсюда за шкирку, как блудливого кота. Кто-то мечтал о горячей воде? Иди, отмывайся от своих блядей.
Котов поник, горестно вздохнул, но промолчал.
- Иди, иди, а то у меня аппетит пропадёт. За одним столом с предателем сидеть – сомнительное удовольствие.
Капитан послушался майора, снял фартук и поплёлся в ванную,

Лис по-армейски быстро поел и принялся щёлкать пультом, бездумно уставившись в экран. Очередной криминальный сериал оптимизма не прибавил, хотя, посмеяться над операми из телевизора Костик обожал – уж очень они отличались от парней из реальной жизни: не матерились, не бухали, не шлялись по бабам и ежедневно раскрывали преступления.
Умом майор прекрасно понимал ненормальность и абсурдность происходящего между ним и тёзкой, понимал, что им пора создавать традиционные семьи, воспитывать детей. У него будет голубоглазый мальчик, а у Котова – девочка с пухлыми губами и красивым цветочным именем, вроде Мелиссы, Камиллы или Лилии. Они будут дружить, играть вместе… А потом вырастут и поженятся. «А если родятся два мальчика? - Всё равно поженятся!» Замечтавшись, Лисицын улыбнулся своим мыслям и не заметил, как к дивану, на котором он возлежал, осторожно приблизился Котов в обёрнутом вокруг бёдер полотенце. Стоял и молчал, виновато глядя, словно наказанный школьник. Этот наивный детский взгляд не сочетался с таким взрослым телом. «Совсем пацан…» - и на майора нахлынул внезапный приступ нежности.
Лисицын жил сердцем и плевал на разум. Он знал, что простит тёзке всё. Но предательство… Это – как нож в спину. И с этим ножом придётся существовать дальше. Никто и не говорил, что будет легко. «Любовь – это боль, которая всегда с тобой», - вспомнилась фраза модной киноактрисы. Лучше и не скажешь. Если не болит и не горит, то что это за чувства? Так, фикция какая-то.
- Спасибо за горячий душ, - нарушил молчание Котов.
- Спасибо за горячий ужин, - неожиданно для самого себя ответил Лисицын.
- Съедобно?
- Ну, как тебе сказать… Не ресторанная еда, конечно…
- Какой же ты… стервь, Лисицын! Бывают женщины-стервы, а у меня мужик-стервь!
- Каждый получает то, что заслужил.
- Ну, передержал я грудку немного… - признал свою ошибку капитан, отвлёкшийся на салаты, пока курица жарилась.
- А вот это точно, грудку ты передержал, - ухмыльнулся майор. – Аж до самого утра держал. Что, большие сиськи были?
Лисицын выключил телевизор и плеснул себе вина.
- Маленькие, - тихо ответил Котов.
- А чего так? Может, у тебя фобия? Боишься полных женщин? Знаешь, есть такое заболевание у мужиков – панический страх перед пышными формами.
- Да не нужны мне никакие формы, Костя!
- Ну, вот. Точно, фобия, - хихикнул майор, повеселев от содержимого бокала и от бредового разговора. – Помада, надо сказать, у этой плоской – тоже так себе. Вульгарный оттенок от Dior с романтическим названием «Огненная птица», позиционируется, как увлажняющая, а на самом деле сушит губы, да и держится на них не очень хорошо, как мы успели заметить.
- Откуда…
- Оттуда, из лаборатории, - перебил майор, предвосхищая вопрос тёзки.
- Костя, да ты маньяк! – заулыбался Котов.
- Это ты – маньяк. Ладно, помада яркая, эффектная. Но вот на кой хрен тебе сдалась баба без сисек, я не понимаю.
И тут уставший Котов сдался, закричав:
- Да не было никаких сисек!
- Ну, это я уже понял.
- И бабы не было! Это был парень! В помаде!

Лисицына словно ледяной водой окатили. Он замер, уставившись в прострации на интеллигента в третьем поколении. К мужчинам он обычно ревновал сильнее, к чем к женщинам.
- Тааак…Интересно. И кто у нас парень?
- Обыкновенный парень, - абстрактно ответил капитан.
- Ну, если он ходит с ярко-красными губами, то уже не совсем обыкновенный.
- Он не ходит с красными губами, он накрасил их специально для меня!
Майор залпом осушил бокал. Он, словно мазохист, жаждал подробностей.
- Ну, давай, давай, продолжай. Я тебя внимательно слушаю. Откуда он взялся-то? В клубе подцепил?
- Да ну, какие клубы с нашей работой…
- Тогда откуда? Кто-то с работы?
Котов помедлил немного, и кивнул:
- Ну, не то, чтобы… Это один из подозреваемых.
- Имя, фамилия? – продолжил допрос Лисицын.
- Вальдемар, фамилию не помню, проходил по делу об убийстве бизнесмена.
- Вальдемар? – переспросил майор, начиная выпадать в осадок. – Что за пидорское имя? Псевдоним?
- Нет. Он наполовину поляк.
Лисицын призадумался, перебирая в уме всех хорошеньких за последнее время.
- Что-то я такого не припомню.
- Не твоя смена была, ты его не видел.
- А ты, значит, видел. И допрашивал так активно, что в койку затащил.
Котов несмело обнял тёзку.
- Не сердись, лисёнок. Ну, не сдержался я, поддался искушению. Он был такой юный, такой свежий…
- Насколько юный? – уточнил майор.
- На целую жизнь.
Лисицын смачно выругался.
- Значит, совращение несовершеннолетнего?
- Ну, это ещё кто кого совратил. Сейчас такая молодёжь пошла…
Майор больше не злился. От сердца отлегло. Чего греха таить, он и сам порой засматривался на миловидных подозреваемых. Ну, переспал капитан с мальчишкой с экзотическим именем, поделился опытом, показал настоящую мужскую любовь. Всё лучше, чем с какой-нибудь шалавой.

Лисицын не знал, что имя у парня было более, чем распространённым, и он являлся не подозреваемым, а сотрудником ФЭС, встречающимся с Котовым более года.