Ревность

[Sled-Slesh]

Автор: Kovalevskaya
Фэндом: След
Персонажи: Лисицын/Тихонов, Майский/Тихонов, Белозёров

Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Повседневность, ER (Established Relationship)
Предупреждения: OOC, Насилие, Нецензурная лексика
Размер: Мини, 10 страниц

Описание:
Иван поздравляет с днём рождения майора Майского...
Посвящение:
Виктории

- Не дело ты затеял, Иван, ох, не дело, - запричитал Белозёров. – Я, конечно, тебя прикрою, но, сам понимаешь, если кто будет особо активно искать…
- Рогозиной нет, у Круглова я отпросился, - отмахнулся Иван.
- Меня беспокоит не Рогозина, а твой суженый. Что я скажу Косте, куда ты исчез?
- А Костя и сам исчез.
- Он не исчез, он на вызове, - возразил Белозёров. - Ищет следы вокруг очередного трупа.
- Наивный ты, Сергей. У тебя устаревшая информация. В каком районе сейчас должен быть Костя?
- В Марьино.
- А он где? Посмотри, где его телефон.
Белозёров нажал пару кнопок и недоумённо уставился в монитор.
- Строгино? Странно…
Ваня сосредоточенно красил ресницы синей тушью. Раздражённо бросив щёточку на стол, подошёл к Сергею и начал тыкать пальцем в монитор.
- Странно? Нет, это уже не странно! Это – предсказуемо! Кто живёт в этом районе? Кто здесь, блядь, живёт?!
Белозёров усиленно соображал, кто может жить в месте, на которое столь бурно отреагировал коллега. Кажется, на прошлой неделе там поймали преступника.
- Маньяк?
- Какой маньяк?
- Которого задержали в пятницу.
- Ты меня с ума сведёшь... – устало произнёс Ваня.
- О, это я могу, - улыбнулся Белозёров.
- Кто там живёт из сотрудников ФЭС?
- Ну, как кто… Гранин.
Иван кивнул.
- Вот именно. Гранин.
Белозёров, наконец, уловил суть происходящего и ахнул.
- Да ты что!.. Ты думаешь, Костя сейчас у Павлика?
- Я не думаю, я знаю. Он совсем стыд потерял. У него теперь все вызовы так заканчиваются. Или в квартире Павлика, или в его любимой гостинице.
- Измена средь бела дня! Каков наглец!.. Ой, ну всё, ты меня расстроил. Теперь я начну сомневаться и в своём Шустике.
- Тебе не о чем беспокоиться. У Игоря всё по понятиям. Это Константин Львович у нас не может ограничиться одним романом. Ему нужно одновременно два. Вот поэтому я тоже буду делать всё, что захочу. Захотел поздравить Майского с днём рождения, значит – сделаю это. И мне безразлично, узнает Костя, где я был, или нет.
- Правильно. Я – на твоей стороне. Иди развлекись. Но вот глаза ты зря накрасил. Ты экстремально привлекателен. Не думаю, что ты вернёшься от моего крупногабаритного тёзки сегодня. Он возьмёт тебя в плен.
- А я с удовольствием побуду его пленником, - мечтательно произнёс Иван, глядя куда-то вдаль.
- Дурень! Будь осторожен! Костя так ревнив!
- Я, знаешь ли, тоже ревнив.
- Он страшен в гневе! Набросится на тебя, как лев, и порвёт на лоскуты. Не провоцируй его.
- Набросится? Вот и хорошо. Скорее бы всё это закончилось, - он плюхнулся в кресло. – Я так устал…
- Не говори глупости. Потерпи. Всё наладится. Съешь конфетку, - Сергей протянул Ване чашку кофе, о которой он совсем забыл, и коробку шоколадных конфет.
- Нет. Ничего не наладится.
- Что за упадническое настроение? – всплеснул руками Белозёров. – Всё познаётся в сравнении. Вспомни, Майский измучил тебя своей неверностью – случайными беспорядочными связями. Блондинки, брюнетки, молодые парни, зрелые женщины… Ты же отравиться хотел из-за него, забыл? И, знаешь, это не я спас тебя тогда, в последний момент. На самом деле тебя спас Костя, спас тем, что отвлёк от переживаний новыми чувствами. А как он ухаживал за тобой, о, это просто сказка… Настоящий джентльмен. Я бы сразу сдался. И имя-то у него внушающее доверие – Константин, что означает постоянный. Ну, похаживает налево Константин, но ведь только к одному парню! Всяко лучше, чем беспорядочные связи.
- Спасибо, успокоил. Серёж, а вот я теперь не знаю, что страшнее – один любовник или беспорядочные связи.
Белозёров задумался, положив в рот конфету, и насладился марципановой начинкой.
- Ты прав, ты прав... В одного можно и влюбиться.
- Вот именно. Нам надо расстаться, - резюмировал Иван.
- С ума сошёл?! Расстаться с Лисицыным? С таким завидным женихом?
Иван отхлебнул кофе и ухмыльнулся.
- Завидный жених хочет быть с Граниным. А я… хочу быть с Майским. Всё просто, как дважды два.
- Не спеши с выводами, Иван. Наломаешь дров…
- По дровам у нас Котов мастер. А я топор в руках и не держал толком. - Ваня подошёл к зеркалу и улыбнулся ему, как советуют психологи для поднятия настроения. – Слушай, а какие цветы лучше подарить?
- Какие цветы? Он же на даче, а там всегда цветы.
- Это у тебя на даче цветы, Серж. А ему не до них. И потом, он – именинник.
- Что за дача без цветов… - искренне удивился коллега.
- Всё, я ушёл.
- С Богом! - в глазах Белозёрова читалась тревога. Он словно знал, что сегодня всё решится. Интуиция никогда не подводила Сергея. «Ну, что ж… Значит, так тому и быть. А Лисицын – действительно завидный жених. Может, и мне перепадёт часть его внимания после ссоры с Ваней. Ах, Лисицын…»

Иван подошёл к знакомой калитке и замер, ощупывая кончиками пальцев дощечки с облезшей краской. Замер, не столько прислушиваясь к происходящему за забором, сколько вспоминая лучшие моменты своей жизни, которые были непосредственно связаны с этой калиткой. Он чувствовал, что всё делает правильно. Сейчас его окружали только величавые сосны, чьи кроны шумели на ветру, пасмурное небо, намекающее на приближение дождя, пьянящий свежий воздух, думы о майоре Майском и какой-то неприятный звук, не вписывающийся в эту идиллию. Газонокосилка. Пришлось набрать номер именинника, чтобы не стоять здесь целую вечность, ведь он не услышит ни стука, ни крика.
- Привет, Серёжа. С днём рождения. Открой калитку, пожалуйста.

Майский предстал перед Иваном с обнажённым торсом и распущенными волосами. Два метра красоты и силы.
- Ванька! Вот это сюрприз! – в его глазах, таких любимых и родных, читались искренняя радость и удивление.
- Надеюсь, приятный? – улыбнулся незванный гость. – Это – тебе, Серёжа. Поздравляю, - Иван вручил майору охапку разноцветных тюльпанов, серебристый пакетик с парфюмом и с бутылкой шампанского, встал на цыпочки и чмокнул в щёку. Хотелось прямо сейчас броситься на шею Майскому, прильнуть к нему и не отпускать, и рассказывать, рассказывать весь день, как он соскучился, как ему не хватало этих глаз, этого голоса, этой улыбки, а, впрочем, к чему слова, они были бы лишними, лучше не рассказывать, а доказывать. Он бы заласкал майора, расцеловал каждый сантиметр его большого тела. Но делать такое сразу, с порога - это слишком, нужно соблюсти приличия – светская беседа, бокал шампанского за именинника, а дальше – будь, что будет…
- Разве твой визит может стать неприятным сюрпризом? Я очень рад, что ты приехал. Проходи. Спасибо за поздравление.
- Не за что. Я не мог не приехать.
- Ты сбежал с работы?
- Ага. Но это неважно. Какая может быть работа, когда у тебя день рождения!
- Честно говоря, я никого не ждал, да и отмечать что-либо настроения нет. Вон, общаюсь с газонокосилкой, - махнул майор рукой в сторону лужайки. – Она меня лучше понимает, чем люди. Но то, что ты – здесь, всё меняет. Надеюсь, теперь моё настроение точно улучшится. Ты тут располагайся, а я пойду оденусь, а то как-то не по этикету сидеть за столом топ-лесс.
- А я ничего не имею против твоего голого торса, - «да и за столом сидеть необязательно, можно сразу пойти в спальню», - чуть было не добавил Иван.
- Шалунишка, - ухмыльнулся Майский, словно читая мысли бывшего любовника. – Посмотри там в холодильнике, чем я могу тебя угостить.
- Я сюда не есть пришёл, Серёжа, - признался Ваня, тут же пожалев о сказанном. Нельзя так сразу открывать все карты.
- Что? – переспросил майор из комнаты, роясь в недрах шкафа в поисках новой рубашки.
- Я – не голодный!
- Вот в это никогда не поверю!

Майский волновался не меньше Ивана. Он не знал, каким ветром сюда занесло его любимого мальчика, но подозревал, что это неспроста. Ваня не осмелился бы приехать на дачу бывшего жениха, если бы у него с Лисицыным всё было шоколадно. Но, не желая обнадёживать себя, Сергей решил, что это поздравление – чисто дружеское, ведь они давно привыкли общаться, как друзья, они прекрасно ладили, шутили, смеялись, им всегда было, о чём поговорить, и казалось порой, что дружить им удавалось лучше, чем любить, а их отношения ничего не потеряли после расставания, только выиграли.
Надев рубашку с короткими рукавами в красно-белую клетку, которую сам майор охарактеризовал бы нецензурным словом, именинник собрал волосы в хвост и пошёл на запах, доносящийся из кухни. Иван уже вовсю колдовал за плитой.

- Значит, всё-таки, голоден, - улыбнулся Майский, оценив размер яичницы с помидорами, колбасой и, пожалуй, всем, что нашлось в холодильнике.
- Нет. Просто я хочу тебя накормить. Ого, какая весёленькая рубашка! – оценил Ваня прикид майора.
- Да уж… Пидорская какая-то, - пробурчал именинник.
- Что за бред, - возмутился Ваня. - Не всю одежду, ярче серой, можно считать пидорской. Я положил бутылку в морозилку.
- Замечательная рифма. Но в нашем распоряжении есть и другие бутылки. Я бы сказал, целый батальон, - Майский разлил по бокалам заранее охлаждённое шампанское и наблюдал за Ваней, сосредоточенно режущим овощи, сыр, хлеб... – Ты знаешь, у меня такое ощущение, что ты никуда и не уходил с этой кухни.
- Возможно, так оно и есть, - взмахнул Ваня синими ресницами и подошёл к Сергею. – Я верю в то, что в какой-то параллельной жизни мы всегда были вместе.
Майский ничего на это не ответил, только вздохнул и протянул Ивану бокал.
- За тебя, Серёга. За исполнение твоих заветных желаний.
- Я завязал с желаниями, мой хороший. А заветные – на то и заветные, чтобы не исполнялись никогда.
- Ты не прав. Всё исполнится, если ты захочешь.
- Если бы…
Ваня выпил содержимое бокала практически залпом. Напиться и забыться в объятиях Майского – вот всё, о чём он мечтал сегодня, потому и приступил к осуществлению первой части мечтаний. Сервируя стол, Ваня то и дело случайно касался горячих сильных рук Сергея, помогавшего ему. И каждый раз от этих прикосновений его тело пронизывал электрический разряд, щёки покрывались румянецем, а голова шла кругом. Всё, как в первый раз. Его реакция на близость майора Майского не менялась с годами.
В заднем кармане джинс завибрировал телефон. Лисицын. Иван хладнокровно сбросил звонок и отключил телефон.

Иван вовсю строил глаза Сергею, а тот упорно этого не замечал или не хотел замечать, продолжая считать визит прелестного блондина чисто дружеским.
- Что там на работе? – поинтересовался Майский.
- А, всё то же… Убийство – за убийством.
- Да уж, весёлая у нас работка.
Ваня поведал подробности о последнем пойманном маньяке, в процессе рассказа облизывая губы и ёрзая на стуле, демонстрируя то одну, то другую коленку с помощью дырявых джинс. Осталось только на плечи Майскому ноги закинуть, чтоб он, наконец, понял, к чему дело идёт.
- Твоё здоровье, именинник!
Майор не успевал наполнять бокалы.
- А ты стал более устойчив к алкоголю. Раньше сходил с дистанции в самом начале вечеринок.
- Всё просто: я нервничаю, вот и не пьянею, - произнёс Ваня чуть хрипло, топя майора в омуте своих глазищ. Теперь уже занервничал и Майский, отведя взгляд и увлёкшись вылавливанием оливок из пиалы.
- И в чём же причина твоих переживаний?
Ваня расплылся в улыбке и честно ответил:
- Ты рядом. Мой единственный… - и сел на майора верхом внезапно и бесцеремонно. – А помнишь, как я тебя кормил, когда ты болел? Ты был такой беспомощный… Но и с температурой под сорок в тебе чувствовалась удивительная сила, которой хватило бы на троих, - Ваня подцепил вилкой оливку, взял её в зубы и отправил в рот разомлевшего Сергея. Он совсем забыл мягкость этих губ. Пришла пора вспомнить.
- Вань, Вань, перестань, не дразни меня, ты же знаешь, что я не ограничусь одним поцелуем, - Майский остановил Ивана, отстранив от себя.
- Я знаю.
Его улыбка… Совсем такая же, как в их лучшие времена, в медовый месяц. Майскому срывало крышу от этой улыбки.
- Что случилось? Ты поссорился с Лисицыным?
- К чему эти вопросы? Просто посмотри на меня. Возможно, ответ лежит на поверхности… Можешь расценивать мои действия как ещё один подарок.
С минуту они тонули в глазах друг друга, читая в них то, чего не скажешь словами. Ваня обвил нежными руками Сергея и приблизился к нему так, что жаркое дыхание опалило лицо.
- Серёжа… Мне так тебя не хватает.
Майский не стал сразу целовать Ваню в губы, он выбрал шею – такую изящную, лебединую. Сколько раз перед началом рабочего дня он оставлял на ней следы, которые начальнику компьютерного отдела приходилось прятать то за наушниками плеера, то за приподнятым воротником.
Контрольный вопрос шёпотом в ушко:
- Ты уверен?
И полувыдох-полустон в ответ:
- Даа…
И руки, сильные и родные, приподнимающие и несущие в сторону спальни…
- Ванечка, счастье моё…

Майскому и целой жизни не хватит, чтобы наглядеться на белокурого паренька, чтобы насладиться им. Одежда, сорванная за несколько мгновений, и близость двух истосковавшихся тел...
Ваня отпустил себя, забыв обо всём в этом мрачном предсказуемом мире – о работе, о неверном женихе, о последней электричке, которая точно не успеет увезти его сегодня из дальнего Подмосковья, да майор и не позволил бы ему уехать среди ночи одному… Есть только он и Серёжа. Всё остальное не имеет значения. Жадно припасть к губам майора, показав ему силу своего желания, растаять в этих объятиях в тысячный раз, как в первый, повторять его имя – самое любимое, самое родное...

Ради судьбоносной встречи с Иваном Майский вернулся живым и невредимым из всех горячих точек, где ему довелось побывать. И самая горячая точка в его биографии – это Иван. С той лишь разницей, что в нём хочется находиться вечно. Майор не сомневался, что однажды Ваня вернётся к нему, потому что от судьбы не уйдёшь, не скроешься, чему быть, того не миновать.

Майский дрожал от возбуждения, но он был нежен и нетороплив, даря ласки Ванечке, целуя и гладя тонкую кожу с ароматом ванили и каких-то неведомых ему цветов, словно вспоминая своё кареглазое чудо заново на ощупь, на вкус, на запах.
- Сокровище моё...
- Серёженька, я так люблю тебя! Мне никто, кроме тебя, не нужен! - истерично признавался Ваня. Казалось, ещё немного, и он расплачется от переизбытка чувств. Был только один способ остановить эту истерику, проверенный и приятный, и Майский с удовольствием воспользовался им. Как давно он не овладевал своим мальчиком - больше года прошло. Каким он был дураком, доведя их отношения до расставания. И как он хочет всё исправить сейчас, если Ваня даст ему второй шанс. Пока Ваня просто дал ему, но это уже много. Значит, простил. Значит, не забыл.

Разметавшиеся по простыне светлые волосы, милый приоткрытый ротик, длинные ресницы в ярко-синей туши, тонкие щиколотки на плечах майора - всё это вызывало восторг и желание. А стоны и вовсе сводили с ума. Хотелось ублажать Ванечку ещё и ещё, доводя до экстаза.
- Ты - мой! Ты - только мой, сукин ты сын! Запомни это! - рычал Майский.
- Твооой! Серёёжа!.. - протяжно стонал в ответ Ванечка, соглашаясь.
Старая кровать, отвыкшая от такой страсти, начала раскачиваться и поскрипывать. К счастью, скрип почти не был слышан, благодаря крикам Вани, и не отвлекал парней от действа.
- Серёженька!.. Боже ты мой! Не останавливайся!
Ване было неописуемо хорошо сейчас. Он мечтал о воссоединении с Сергеем, пусть так, хотя бы на один вечер, и, наконец отважившись на этот шаг, был абсолютно счастлив. И душа его, и тело ликовали, сливаясь с мужчиной его мечты, плывя на волнах наслаждения, и волны эти становились штормом, величавым цунами, прекрасным и опасным, накрывающим с головой. Сердце выскакивало из груди, глаза застилала пелена, пальцы сгребали простынь.
Майский имел сладкого мальчика, как ему вздумается, меняя позы, вбиваясь в него в рваном ритме, кусая и матерясь, заставляя Ванечку задыхаться и трепетать от ярких острых ощущений, словно от электрических разрядов.
- Дрянной мальчишка! Кто твой любимый майор?
- Тыыы!
- Кто твой любимый мужчина?
- Тыыыы!... Серёженька! Люблю тебя! Жить без тебя не могу! Мой герой!.. Оооо Боже! Даа!..
Ваню выгнуло дугой и он завопил пуще прежнего на пике наслаждения. Майор захрипел и упал сверху, вдавливая его в матрас своим весом.

Восстановив дыхание, они улыбнулись друг другу.
- Какой же ты потрясающий, мать твою! Узнаю моего малыша! И где ты раньше был?
- Я всегда был рядом.
- Ты теперь только на день рождения будешь мне дарить такие подарки?
Ваня рассмеялся и шепнул:
- Хоть каждый день.
- Да ну! Быть такого не может! Вернёшься ко мне?
Иван помолчал, рассеянно водя пальцем по губам майора, по его бородке, по груди, сделал глубокий вдох и ответил уверенно:
- Вернусь.
Сергей прижал его к себе до хруста в рёбрах.
- Майский, пусти! Ты меня раздавишь!
- Не отпущу. Теперь никуда не отпущу! Я - за шампанским, а потом продолжим, - именинник натянул джинсы и направился на кухню.

Прокрасться в квартиру незамеченным не удалось: оперативник услышал звук открывшегося замка издалека.
- Хорош! - резюмировал Лисицын, завидев взъерошенного и помятого Ваню в коридоре. Под глазами - остатки макияжа, губы искусаны, на шее - засосы, а лицо... лицо светится от счастья. Этот факт взбесил Костю. Он зверел от одной мысли о том, что его Ванечка счастлив с другим. Лисицын знал, что это - начало конца, поскольку Ваня никогда не позволял себе ночевать не дома. Он, также, знал, что Ваня провёл ночь с Майским. Белозёров ничего не сказал прямо, но намёками дал понять, где находится коллега. Костя был готов к такому повороту, он чуял, что рано или поздно его избранник вернётся к своему так называемому бывшему, он даже сумел заснуть сегодня ночью и был вполне спокоен и готов к новому рабочему дню, осталось только галстук надеть, но сияющее лицо его мальчика и довольная улыбка мгновенно вывели из себя.

В последние месяцы всё было по-другому. Психологи называют такие ситуации кризисом первого года. Многие пары, едва перевалив за год близких отношений или подойдя к этому рубежу, замечают, что вместо любви между ними привычка, вместо радости - раздражение, вместо добрых шуток - ядовитых сарказм, вместо регулярного секса - его жалкое подобие. Костя понимал, что во всём происходящем есть его вина - слишком много внимания он уделял Павлику, но разве бывает много, когда влюблён, когда надышаться не можешь на объект обожания.

- Явился? - грозно произнёс Лисицын, и Ване сделалось неуютно от леденящего душу взгляда голубых глаз, таких красивых и холодных.
- Как видишь, - тихонько ответил Ваня, глядя в пол, и хотел было пройти в комнату, но Костя остановил его и толкнул к стене так, что парень ударился головой.
- А ты мне не дерзи. Я-то вижу. А ты себя в зеркале видел?
Словно желая довести себя до конечной стадии приступа гнева и ревности, Лисицын выискивал следы измены, всматриваясь в Ивана, принюхиваясь к нему...
- Ну? Как развлёкся? Понравилось? - дурацкий вопрос.
- Мне нравишься ты, – дурацкий ответ. - Прости меня, Костя.
- А есть, за что?
- Есть.
Костя не знал, кого он больше ненавидел сейчас – Ваню или Майского. Рука легла на шею, сдавив горло. От Ванечки несло куревом Майского. Губы искусаны до крови, тушь размазана по векам.
- Шалава!
- Кто бы говорил! Кобель! - Ваня знал, что сейчас лучше молчать, чтобы не усугублять ситуацию, но молчать он не мог.
- Вспомнил своего Серёжу? Потрахаться захотелось, да?!
- Не потрахаться, а заняться любовью, - уточнил Ваня.
- Ах, ну да. Любовью. А трахаешься ты, значит, только со мной.

В кармане Ивана завибрировал телефон. Лисицын вынул его. На экране было написано "Серёжа", а рядом с именем красовался улыбающийся смайлик. Почему-то именно этот смайлик взбесил майора до состояния аффекта.
- Смотри-ка, когда я звоню, ты отключаешь телефон, а когда звонит Серёжа, это, видимо, большая радость для тебя, смайликов понаставил. Тварь! Какая же ты тварь!
Кулак майора впечатался в личико Вани, а гаджет полетел на пол и развалился на три части.
" Потом соберу, если позволит. Главное, чтобы ногами не растоптал. Меня-то - ладно, а вот телефон жалко,"- отметил про себя Иван.
- Заведи себе отдельный телефон для своего дружка, если вы перезваниваетесь! - орал Лисицын, снова схватив Ваню за горло.
- Костя, мне больно, - прохрипел Ваня.
- Очень хорошо! Потому что мне тоже больно! Ты себе не представляешь, как мне больно!
- Прости меня, Костенька... - из глаз Вани хлынули слёзы.
- Допустим, прощу. А что изменится? Как я смогу тебе доверять?
Ваня молчал и всхлипывал.
- Ты - мой позор! Мне не нужен парень, который бегает между двумя майорами! Это какое-то блядство, мать твою! Мне не нужна блядь! Мне нужен верный чистый мальчик, а не шлюха, от которой пахнет другим мужиком! Ты мне противен!
- Костенька, ну, избей меня, если хочешь. Только не злись на меня.
Ваня задрожал, как осенний лист на ветке и прильнул к Лисицыну, начав лепетать что-то нежное о нём и что-то гадкое о себе, рыдая на его груди, а потом и вовсе обмяк и упал на колени. Косте была понятна его истерика. Ваня не мог жить без Майского, но и к Лисицыну был неравнодушен. Такая дилемма разорвёт на части кого угодно в прямом и переносном смысле. Косте наскучило ползание жениха у его ног. На самом деле целью этого ползания не являлось выражение раскаяния, Ванечка просто собирал запчасти от телефона, валявшиеся на полу. Костя поднял Ваню, прижал к себе и гладил по голове, успокаивая.
"А ведь когда-то я обещал ему, что он будет плакать только от счастья..."
- Костя, этого больше не повторится.
- Поклянись.
- Клянусь. Я больше не буду бегать между двумя майорами. Я вернусь к Майскому. Ты прости меня, Костя, - на одном дыхании произнёс Иван такие важные и такие жестокие слова.
Взгляд Лисицына стал стеклянным, он отпустил Ваню, посмотрел на него, словно запоминая, молча взял сумку и ушёл на работу.

Вечером, вернувшись в пустую квартиру, где от Ванечки остались лишь воспоминания и фотографии, Костя упал на диван и завыл, как израненный зверь, трясясь от рыданий. Никто никогда не узнает, как плохо ему было. Никто никогда не узнает, как сильно он любил этого мальчика.